Падение Святого города - Страница 79

Первые стены были снесены, и изнутри виднелись здания цвета слоновой кости. Нильнамешская чувственность сквозила в пузатых колоннах, пилястрах, винтовых лестницах, которые никуда не вели, и четырехкрылых сифрангах, стоявших по сторонам каждого порога. Даже лишенный крыши и полуразрушенный, дворец казался чересчур тяжелым, хотя до странности не походил на циклопические строения древней Киранеи или Шайгека с их колоннадами и переходами. Уцелевшие арки показывали, что древние ксерашцы имели зачатки знаний о напряжении и нагрузках. Но громоздкое строение было иным — все в нем предназначалось для поддержки незримого веса.

Неужели здесь и правда правил Шиколь? Как большинство айнритийских детей, Ахкеймион вырос на сказках о старом развратном царе.

Веди себя хорошо, — говорила ему мать, — или он тебя найдет и сделает с тобой такое, что и сказать невозможно!

Ахкеймион ждал, стараясь не глядеть на Эсменет, сидевшую на золоченом стуле в четырех шагах от него. Он стоял около широкой арки того, что некогда было возвышением аудиенц-зала. Ступеньки и кольцо пилястров с уцелевшими ложными перекрытиями отделяли это место от большого зала. Согласно «Трактату», ксерашские цари правили, не вставая с постели, а Шиколь особенно прославился тем, что развлекался с детьми, отделенный от придворных лишь ширмами. Зная, как предвзято историки описывают нелюбимых героев, Ахкеймион всегда считал эту сказку пропагандой. Однако в самом центре возвышения действительно стояло каменное основание для чего-то вроде ложа. Возможно, там был алтарь.

По огромному залу с массивными колоннами, где водрузили знамена завоеванных земель, разбрелись Великие и Меньшие Имена. Белые стяги с черно-золотыми вышитыми символами Бивня и Кругораспятия были растянуты между колонн. В поисках Воина-Пророка Ахкеймион оглянулся через плечо на лестницу, что вела от возвышения к разрушенной галерее наверху. Келлхуса он не увидел, но уловил какую-то трепещущую черную точку над дальней сетью улочек и переулков, окутанных дымкой. Он моргнул, нахмурился… Что за Метку он ощутил?

Чародейскую птицу?

— Мы прибыли! — раздался звучный голос.

Ахкеймион вздрогнул и оглянулся на лестницу. Келлхус спускался по ней. Его борода была заплетена, как в древнем Шире, а белое одеяние расшито золотом. Странно — даже ужасно — было ощущать на нем Метку. Она пачкала его, хотя и сулила невероятное будущее.

Ахкеймион снова посмотрел на небо, но птицы нигде не было.

— Наконец, — продолжал Келлхус, легко преодолевая последний пролет лестницы, — мы подошли к самому началу Писания!

Мысли закружились в голове у Ахкеймиона. Что ему делать? Это Консульт планирует нападение, или просто Багряные Шпили затевают какие-то свои козни? Он решил оставаться настороже и не прислушиваться к проникновенной речи Келлхуса.

Воин-Пророк прошел по возвышению к Эсменет, положил испускающую сияние руку на ее плечо.

— С этого самого места, — провозгласил он, — старый Шиколь посмотрел на свой развратный двор и спросил: «Кто этот раб, который говорит как царь?» — Келлхус широким жестом обвел разрушенный Караот. — Именно здесь Шиколь поднял позолоченную бедренную кость — орудие правосудия… И судил моего брата!

Как всегда, Келлхус говорил так, словно слова не имели иного смысла, кроме сиявшей сквозь них истины. Словно значение слов сжигало их. «Прислушайся к этим простым вещам, — так звучали его интонации, — и они поразят тебя».

Ахкеймион старался держаться настороже.

— Наконец-то мы, святые странники, мы, Люди Бивня, добрались до самого начала Писания, — Лицо Келлхуса помрачнело, он оглядел арки и ряд колонн перед собой. Напряжение ожидания усилилось, и все присутствующие оцепенели, как окружавшие их камни. — Это дом гонителя моего брата! Это обитель того, кто убил бы Айнри Сейена, вопрошая: «Что это за раб, который говорит как царь?» Подумайте! Подумайте о том, как далеко мы зашли! Подумайте обо всех этих землях, роскошных и суровых! Подумайте о горящих городах. Обо всем, что мы завоевали! А теперь мы прибыли к самым вратам… — Он указал на дымку на востоке правой рукой, и снова Ахкеймион увидел божественное золотое сияние…

Кто-то восторженно ахнул.

— Это последний рубеж! — вскричал Келлхус. Голос его грохотал, как гром небесный, и одновременно шептал каждому на ухо. — Последний рубеж, и мы увидим Святую землю. Последний бросок, и мы наконец, наконец-то поднимем меч и воспоем гимн во славу Святого Шайме! Уже сейчас мы пишем историю сего места заново!

Великие и Меньшие Имена, видевшие это чудо, разразились пылкими криками восхищения. Ахкеймион вспомнил о геротцах там, внизу. Что они думают? Безумные завоеватели…

— Никогда! — гремел Келлхус — Никогда мир не видел воинства, подобного нам! Мы — Люди Бивня!

Внезапно он выхватил из ножен свой меч. На солнце клинок сверкнул молочно-белым. Ахкеймион смотрел, как отразившийся от него солнечный зайчик скачет по лицам предводителей Священного воинства. Люди зажмуривались и отворачивались.

— Мы — меч Бога, рожденный в плавильном тигле мора, голода, жажды, выкованный молотом войны, закаленный в крови бесчисленных врагов! Мы…

Он внезапно запнулся и улыбнулся, словно признался в каком-то невинном проступке.

— Люди любят хвалиться, — покаянно сказал он. — Кто из нас не шептал небылиц девушке на ушко? — Среди обезглавленных колон прокатился смех. — Что угодно, лишь бы она согласилась залезть тебе в штаны… — Снова хохот, уже громогласный. Высокие слова исчезли, Воин-Пророк стал князем Атритау, насмешливым и справедливым. Он пожал плечами и усмехнулся, как в веселой компании на пирушке. — Но есть то, что есть… Война смотрит нашими глазами. Голос судьбы звучит в нашем боевом кличе. Вот что есть. Слава о наших подвигах затмит все деяния праотцев! Она станет путеводным маяком столетий! Она будет ошеломлять, радовать и, о да, вызывать ярость! Ее подхватят тысячи уст! Она останется в памяти на века. И дети наших детей возьмут в руки свитки с именами предков и станут читать их с почтением и трепетом, поскольку их кровь благословенна — благословенна! — нашим величием! Мы — Люди Бивня. Мы — титаны! Титаны!